Накануне Великой Победы, 4 мая 2019 года, генеральный директор Гродненского РУП «Фармация» Сергей Литош, председатель профсоюзного комитета Нина Серая посетили на дому ветеранов, поздравили с праздником Великой Победы. Ветераны были рады визиту, встречали тепло, как встречают только близких и родных людей.
Рядкова Лилия Андреевна - узник концлагеря, в свои 80 лет (отметила в этом году) активная, молодо выглядит. Встретила нас в белоснежном костюме, с наградами.
«Лилия Андреевна родилась в Бобруйске. Папа работал на почте, мать была домохозяйкой. Когда началась Великая Отечественная война, ей было два года. Отца расстреляли в первые дни войны.
— Когда отца схватили гестаповцы, к нам домой пришли с обыском — вспоминает Лилия Андреевна. — Мама рассказывала, что у нас нашли тогда ремешок от портупеи, которым пристегивали пистолет. Разъяренный фашист подбежал к маме, которая держала меня на руках и с такой силой ее ударил, что ребенок вылетел из рук и упал на кровать, которая стояла рядом. Заступился переводчик, пояснив, что жена могла об этом и не знать.
Вскоре мать с тремя детьми вывезли в Неметчину, в один из фашистских концлагерей (всего на территории Германии и оккупированных ею стран действовало 14 тысяч таких лагерей). Как утверждали сами эсэсовцы, средняя продолжительность жизни каждого узника была не более года. Выживал один из десяти. При этом приносили огромные доходы — более полторы тысячи рейхсмарок чистой прибыли каждый…
— Давали нам пустую баланду и все время хотелось есть, — вспоминает собеседница. — Дворы вокруг бараков были практически без травы: ее съедали сразу же до самого корня. Взрослые работали: мать перевозила по узкоколейке щебень на вагонетке. Детей использовали для опытов, брали кровь. У нас испытывали противоожоговые бинты: заставляли ходить по горячим углям, опускать руки и ноги в ванны с кислотой, а потом делали перевязки. Перед этим разбивали детей на группы. Тех, кого забирали на сдачу крови, уже не возвращали. Трупы эшелонами увозили ночью. У колючей проволоки стоял грозный канвой: фашисты с овчарками.
— С тех пор боюсь собак, — признается Лилия Андреевна. — Услышу лай, и сразу перед глазами — здоровяк в черном плаще с автоматом через плечо и огромный рычащий пёс.
Старшую сестру Раису, которой было уже тринадцать, мать укрывала в лохмотья и говорила, что она больная. Ведь могли и надругаться…
Остались живы чудом. Их концлагерь, который передислоцировали, попал под бомбёжку: советские войска уже наступали. Колонну разбомбили. Все разбежались.
— Мы бежали через поле, — рассказывает узница. — Нас четверо и с нами еще был французский мальчик-подросток. По дороге ели сырую картошку, которую находили на поле. В лесопосадке увидели дом. Немецкая хозяйка вынесла нам три тонюсенькие бутерброды черного хлеба с печеночным паштетом, запах которого запомнила на всю жизнь…
После войны вернулись в Бобруйск, где их квартира была уже занята другими людьми — их семью считали погибшей. Мать тогда весила 26 килограммов. Такими же худенькими и бледными были и дети.
— Мы были вынуждены поселиться в доме маминых родителей, — говорит Лилия Андреевна. Кроме бабушки и дедушки, там жил старший мамин брат дядя Лука с женой и двумя детьми, младший дядя Ваня с женой и маленьким ребенком, а тут еще нас четверо. Сразу после войны всех, побывавших в фашистском рабстве и концлагерях, почему-то считали «врагами народа». Со мной во дворе дети не хотели играть, называли «немецкой». К счастью, все это уже позади.
В послевоенное время Лилия Андреевна поступила в Бобруйское фармацевтическое училище, а после объединения Бобруйской и Могилевской областей окончила фармацевтическое отделение уже в Могилевском медучилище. Работала в минской аптеке № 13 до 1959 года, пока не вышла замуж за военнослужащего, который служил в Бобруйске. Вместе с супругом в свое время часто меняла место жительства: Лида, Поставы, Щучин, Гродно. В областном центре работала в аптеке № 134. Общий трудовой стаж — более 50-ти лет». (по материалам Статьи Светланы Хорсун, газета «Медицинский вестник»).
Засервировала стол для чайной церемонии, украсив его на этот раз красными тюльпанами. Пили ароматный чай из чашек, которым шесть десятилетий, потому что подарен чайный сервиз на свадьбу и кочевал с семьей по всем городам. Угощала домашней выпечкой, очень вкусной. За чаем поведала нам о жизни, рассказала о своих новостях. Лилия Андреевна в курсе фармацевтических новостей, посещает наши мероприятия, с удовольствием вспоминает трудовые дни и, говоря о предприятии, употребляет сочетание «Моя Фармация».
В этом году Виктору Степановичу Акимову идет 101 год. Он встретил нас при полном параде – в костюме с боевыми орденами и медалями. Шутил, говорил, что сила есть и с удовольствием поднимет не только рюмку, но и бокал за Великую Победу. К дочерям Нелли (80 лет) и Валентине (68 лет) обращается – мои девочки. А дочери рассказывают, что папа решил вчера вымыть сам посуду, и выполнил свое намерение, правда, рубашку пришлось сушить.
В ноябре прошлого года вышла статья о Викторе Степановиче в гродненской региональной газете «Перспектива»:
«В 2018 году гродненцу Виктору Степановичу Акимову исполнилось сто лет. Его родственники жили в одном районе города с семьей Ульяновых. Сам ветеран пережил Гражданскую и Великую Отечественную войны, выжил в кровавых жерновах концлагеря Гросс-Розен и играл в оркестре во время парадов на Красной площади в Москве перед Сталиным, Берией, Молотовым и Буденным.
На изломе эпохи
Виктор Степанович встречает конкретным вопросом:
– Что вас интересует?
Он начинает задорно смеяться, когда пытаюсь выведать секрет его долголетия, и кратко выдает:
– Жил как все. Ничего особенного.
Дочь Валентина Викторовна говорит о его генетике, закалке и самодисциплине, возможно, из-за того, что рос без отца:
– Папа всегда помогал маме во всем, и по хозяйству. Бережно относился. Я не видела больше таких пар, как мои родители, свою любовь и добродушные отношения друг к другу они пронесли через всю жизнь. Только мама немного не дожила до золотой свадьбы.
На этом помощь извне заканчивается, Виктор Степанович просит ему не мешать окунаться в воспоминания. Он подробно рассказывает о былом, делая небольшие паузы, чтобы вспомнить точные адреса и фамилии сослуживцев.
Родился долгожитель в Симбирске. Его отец, оружейный мастер, погиб на фронте в Тюмени в Гражданскую войну.
– Незадолго до этого он написал с фронта письмо матери о том, что та, скорее всего, его не примет после войны. Видимо, был сильно покалечен, – вспоминает собеседник.
Его мама убирала классы в интернате, затем устроилась кухаркой к учителю французского языка. Но тот, не выдержав послевоенной разрухи, перебрался к родственникам в Швейцарию.
– Было это в 1924 году, – с точностью воссоздает события Виктор Степанович. – Педагог был моим крестным отцом, предлагал меня усыновить, но мать была против. Он уехал с детдомовской девочкой Марией.
По словам гродненца, мать перебивалась на временных заработках: стирала белье, помогала по хозяйству. Ей тянуть сына было крайне сложно:
– Проживали по улице Стрелецкой, в одном городе с Ульяновыми. Кстати, потом родственники попросили в письме Надежду Крупскую, супругу Ленина, устроить мою двоюродную сестру, которая заболела чахоткой, в санаторий. Та нашла путевку, но было уже поздно. По счастливой случайности мама познакомилась с комиссаром воинской части, привела меня в штаб, а там меня взяли в оркестр на обучение и полное обеспечение.
Зигзаг судьбы
Виктор Степанович считает, что задатков к музыке не имел. Он стал военным музыкантом и играл на кларнете и саксофоне. После совершеннолетия прослужил немного в оркестре в Москве, а после захотел перемен:
– С товарищем поехали в Новороссийск, – вспоминает. – Там не понравилось, после урагана остались поваленными даже железнодорожные составы, картина удручала. До Севастополя добирались теплоходом, и этот город произвел хорошие впечатления: красивая панорама с площади Интернациональной, большая бухта, где стояли линкоры. В военно-морской части прошел трехлетнюю срочную службу.
За несколько месяцев до войны Виктор Степанович оказался в украинском Первомайске, а затем в Кривом Роге.
– Дивизия выехала на фронт, полки рассредоточились, наш взял курс на границу, – воссоздает события начала Великой Отечественной войны ветеран. – Но станцию Шепетовка взяли немцы, везде бомбили, приняли решение отступать к Днепру. По дороге отбили город Бердичев. Но наш полк разбили окончательно, выжили немногие. Я с товарищем решил пробираться к водной артерии самостоятельно. Но в лесу нас схватили.
За шаг до смерти
В плену Виктор Степанович пробыл до конца войны. Он прошел несколько лагерей, бежал из трех и сумел выжить в концлагере.
– На Запад этапировали по железной дороге. Вначале работал на немецкого бюргера. Бежал оттуда с ленинградским парнем, но нас поймали, – продолжает вспоминать собеседник.
Дважды еще перебрасывали Виктора Степановича в другие места, дважды он совершал побег. Как злостного нарушителя пленного отправили в концлагерь Гросс-Розен.
– Все там было иначе. Усиленная охрана: забор состоял из каменных столбов с проволокой, по ней пускали по ночам ток. Спали в бараках, на голых стеллажах. Каждое утро начиналось с построения на плацу, группами гнали в каменоломню.
Узник вспоминает, что работалось тяжело, один раз в день давали зеленую баланду.
– В лагере был крематорий. Тех, кто не просыпался утром, относили туда. Пленные разных национальностей держались своими группами, хотя жили в одном бараке: чехи, поляки получали посылки с продуктами.
В 1945-м году Виктор Степанович почувствовал приближение свободы:
– Отношение стало более осторожным, немцы дали слабину. Нас начали вывозить. После нескольких дней в дороге оказались в лагере, но там не было охраны. Группу русских вывели через открытые неохраняемые ворота. Я прошел мост, оказалось, этапировали в местечко рядом с рекой Влтава в Чехословакии. По дороге наши солдаты с карабинами вели пленных немцев.
Гимн стойкости
Ветеран помнит освобожденную Прагу, где играл в гражданском оркестре на демонстрации и примкнул к военной части. Затем он служил в штабном оркестре в Куйбышеве и Вольске.
– Там, – вспоминает, – познакомился с Олей, она была медсестрой санчасти пехотного училища. У нас две дочери: Валентина, которая здесь, и Нелли в Москве. После того как мы с Олей получили увольнение и военные билеты на руки, переехали в Могилев, жена моя белоруска. В Беларуси я только начал жить, ведь ничего хорошего до этого не видел. Супруги не стало 20 лет назад.
В мирное время Виктор Степанович играл в оркестрах и работал на заводе. Теперь у него двое внуков и трое правнуков.
– Дочь Валентина играет на фортепиано, она педагог. Окончила Могилевское музучилище и консерваторию в Минске, – поясняет собеседник.
Кажется, он и сам бы не прочь взять кларнет, но возраст уже не тот. Держал инструмент 30 лет назад.
На прощание Виктор Степанович извиняется, что, может, не все вспомнил, и вздыхает:
– Прожито много, но не дай Бог кому-нибудь еще пройти этот путь, – говорит собеседник, видевший ужасные лики войн, которые его не сломили.»
Виктор Степанович и его дочери Валентина и Нелли благодарили за внимание, чуткое доброе отношение к их семье Гродненской Фармации.
Профсоюзный комитет